Склон круто спускался к реке. Ева не бежала, а летела вниз по узкой тропке, петляющей между скал. В вечерних сумерках её ждала река. Девушка остановилась у самой кромки воды и затаила дыхание. Журчащий поток манил прохладой, камыши нашептывали что-то давно забытое.
Над кручами поднялась огромная желтая луна, и маленькие рыбки заплескались капельками серебра.
Ева боялась незнакомого берега, но руки сами скинули одежду, босые ноги устремились в реку. Ил со дна сначала напугал русалочку, затем нежно стал обволакивать щиколотки. Она отдалась воде. Прохладные струи обвивали бедра, ласкали грудь; ветки водорослей щекотали животик. Ева вздрагивала и задыхалась. Стайки рыбок звали с собой, русалочка была послушна их зову. Свет луны нежил мокрое тело, распутывал волосы, целовал плечи. Ноги плавно вскидывались, жаркое лоно охлаждалось потоком.
Время над рекой остановилось. Ночь затаила дыхание. Всё слилось воедино и сумерки, и лунный свет, и струйки воды на груди… Сладкий стон ударившись о скалы, отозвался эхом у дальнего берега. Брызги со звоном метнулись в звездное небо и осыпались в ликующий камыш.
Река нехотя разжала свои объятия. Девушка медленно вышла на берег. Налетевший ветерок сорвал прощальный поцелуй с ее губ.
Поднимаясь вверх, Ева оглянулась — маленькие рыбки весело плескались в лунной дорожке. Лукавая улыбка затаились в уголках зеленых глаз.